~Solinary~, вот знаешь, сол, я реально хотела, чтобы откликнулся хоть кто-то, кто знает о чем я тут вообще))) но я никак не думала, что это будешь ты. вот черт знает. тебе подходит, да, но я как-то и не подозревала))). как вообще зацепила? да можешь и не рассказывать, для меня просто кайфом знать, что есть рядом люди, которые понимают, и этого на самом деле мне достаточно, но просто вдруг стало интересно. какими вообще путями до него добираются...
- Ах, ну почему наши дела так унылы? Как вольно дышать мы бы с тобою могли! Но - где-то опять некие грозные силы Бьют по небесам из артиллерий Земли.
- Да, может и так, но торопиться не надо. Что ни говори, неба не ранишь мечом. Как ни голосит, как ни ревёт канонада, Тут - сколько ни бей, всё небесам нипочём.
- Ах, я бы не клял этот удел окаянный, Но - ты посмотри, как выезжает на плац Он, наш командир, наш генерал безымянный, Ах, этот палач, этот подлец и паяц!
- Брось! Он ни хулы, ни похвалы не достоин. Да, он на коне, только не стоит спешить. Он не Бонапарт, он даже вовсе не воин, Он - лишь человек, что же он волен решить?
- Но - вот и опять слёз наших ветер не вытер. Мы побеждены, мой одинокий трубач! Ты ж невозмутим, ты горделив, как Юпитер. Что тешит тебя в этом дыму неудач?
- Я здесь никакой неудачи не вижу. Будь хоть трубачом, хоть Бонапартом зовись. Я ни от чего, ни от кого не завишу. Встань, делай как я, ни от кого не завись!
И, что бы ни плёл, куда бы ни вёл воевода, Жди, сколько воды, сколько беды утечёт. Знай, всё победят только лишь честь и свобода. Да, только они, всё остальное - не в счёт...
Под знаменем Фортуны, до боли, до дрожи, Настраивал я струны, прости меня, Боже! И пел в восторге диком о счастье великом. А счастье было сладко, но редко и кратко.
Отцвел мой дальний берег давно и напрасно. Звезда моих Америк взошла и погасла. Поднявшись из долины почти до вершины, Я двинулся обратно, зачем - непонятно.
Капризные арены мой дар погубили, Корыстные царевны мой жар потушили. Одна на свете дама, и та - моя мама, Меня любила просто, ни за что, ни про что.
Смычок пришел в негодность, струна истрепалась, Моя былая гордость до дна исчерпалась, Людей просить не смею, царей не имею, Тебя просить негоже, и все же, о Боже!
Познав любовь-измену от края до края, Всему нашел я цену, цена небольшая. Не дай мне, Боже, боле ни дрожи, ни боли. Взамен всего такого - ты дай мне покоя.
Пускай дымятся где-то и степи, и горы. Куда в мои-то лета мне эти просторы! Пускай в иные страны текут океаны. Зачем, зачем, Владыко, мне столько воды-то!
Ручей, очаг и ложе - не больше, о Боже. Избавь мой слабый гений от всяких учений. Не нужно мне Сорбонны, но дай мне свободы! И я, презрев лавины, дойду до вершины.
До горнего утеса, до высшего класса, До главного вопроса, до смертного часа, Когда в одеждах белых сквозь первые вьюги На мой отцветший берег слетят твои слуги.
Я просто забираю своих динозавров и выхожу из комнаты
llarko, Йа! Йа такой человек))) вот черт знает. тебе подходит, да, но я как-то и не подозревала))) как вообще зацепила? Это сложная история))) Я сохраняла фик Nyctalus по Дозорам, а у нее к каждой главе был музыкальный эпиграф))) И там несколько песен Щербакова)) Мои две самые любимые это Австралия и Фонтанка
~Solinary~, по австралии тоже клипец был очень неплохой, но как-то не влез))) идеальное правило съема (С) , это фраза с одного из концертов, записку прислали: спойте, название не помню, но там про... а фонтанка тебе в подпись хорошо разворачивается)))
у меня связью с питером всплывает еще тарантела, хотя она не то чтоб про питер)))
но вот я хотела б так много вставить, а у меня дайри не хотят добавлять ползунки в пост, стирают предыдущие, глюк какой-то))) так что я наверное в комменты поскладирую, ты отпишись тогда что ли, чтоб не засорять себе дискуссии...
моя любимая под знаменем фортуны. много лет. ага, я знаю, что это говорит обо мне лично, но мне как-то близко)))
Есть на планете город Питер. Он поделён на острова. Будь в алфавите больше литер, я бы сложил из них слова. Склеил бы опус я и даже целый бы эпос развернул. Благо недавно в Эрмитаже я вдохновенье почерпнул.
Вздумалось вдруг в ненастье мне зайти в Эрмитаж. Взял и зашёл. А на стене висит персонаж, мало заметный глазу ярких между личин. Но среди прочих сразу я его отличил.
Щёки и лоб его багровы, силы он полон и огня. В цирке он мог бы гнуть подковы и багроветь, подковы гня. Стать бы он дельный мог сановник. Важно смотрелся бы в седле. Был бы в пехоте он полковник и канонир на корабле.
Мог бы он всё на свете, вон какой габарит! Плохо, что на портрете он сидит и молчит. Ибо герой без жеста схож неведомо с чем. Повесть моя ни с места. Что ж, пойду и поем.
Неповторим и одинаков, город шумит, течёт Нева. Жаль, в алфавите мало знаков, я бы сложил из них слова. Я разместил бы всё по полкам, распределил бы мишуру. Но персонажу (вой хоть волком) дела никак не подберу.
Время летит. Бумага терпит. Кто виноват? В Питере шум и влага. Эрмитаж нарасхват. В зале, привычным фоном став, красуется холст. И персонаж на оном - брав, беспечен и толст.
Уж с тополей, дубов и буков жёлтая падает листва. Нет в алфавите нужных буков, чтобы сложить из них слова. Способа нет добиться толка от персонажа моего. Всё потому, что был он только лодырь и больше ничего.
Да, никаких не делал дел он, я узнавал. Целую жизнь пил-ел он, пел он и танцевал. Но на холсте прекрасном всплыл из небытия. Хоть и гулякой праздным был, как Моцарт и я.
Перья долой, подать фужеры, фрукты и музыку сюда! Будем бездельничать, моншеры, будем лениться, господа! Но, несмотря на нашу леность, много веков пускай подряд ценят потомки нашу ценность и с замиранием хранят.
Организуя стаи, пусть повсюду не раз правнуки наши наизусть цитируют нас. И над рекой Невою масс народных толпа пусть вознесёт главою нас превыше столпа.
Казалось мне, что так велел весь мир, весь мир, весь мир, Когда впервые я надел мундир, мундир, мундир. Занятий ратных быть среди за честь почел, почел, И мне весь мир сказал: "Иди!" И я пошел, пошел.
И был я смел, покуда прав, и прав, покуда жив. А если что - читал устав, а там курсив, курсив. И был курсив прочней миров, и бил сильней речей, И я забыл и отчий кров, и свет твоих очей.
Когда свистел мой тяжкий бич, вперед брели быки, Когда гремел мой ратный клич, в поход текли полки. Едва я в сторону огня протягивал ладонь, Как все молились на меня и шли за мной в огонь.
А я носил мундир, мундир и был красив, красив, А если так - за мной весь мир, а если что - курсив. А истина - она одна, одна - в огне, в огне. А если пуля суждена - она не мне, не мне.
Так думал я, в дожде свинца не отвернув лица, - Не будет этому конца. И не было конца. И мой солдат вперед, вперед кидался под прицел, И знал, что он умрет, умрет, а я останусь цел.
Меня осколок пощадит, помилует картечь, Ведь мне весь мир доверил щит и меч, и меч, и меч. И клич звенел, и полк шагал, и я, других затмив, Шагал и пел, я миф слагал, а в нем - курсив, курсив.
Когда ж и мне свинца кусок попал в висок, в висок, Я молча лег в песок, в песок и встать не смог, не смог. А щит и меч схватил другой и полк повел вперед. Но ведал он, что смерть с клюкой вослед за ним идет.
Какое знамя ни развей и форму ни надень, Не отдалишь свиданья с ней ни на век, ни на день. Ни грозный меч, ни яркий шелк от смерти не спасет, Так думал полк, мой храбрый полк, и шел себе вперед.
.............................................
Шакал могилу раскопал, останки слопал гриф. Буран страницы разметал, жара сожгла курсив. Один мундир лежит, забыт. Лежит, забыт и сир. Весь мир глядит - мундир лежит. Подумаешь, мундир.
Здравствуйте, полковник. Вы точны, как бес. Вижу, мало спали и черны, как лес. Что ж, располагайтесь без чинов, прошу вас. Запросто отстегивайте свой протез.
Трубка вас согреет и вино взбодрит. Полон ваш бокал и золотист на вид. Пробуйте - напиток благородный, древний. Это только кажется, что он горчит.
Выпейте до дна и перейдем к делам. Завтра наступление по всем фронтам. Жуткая, бесцельная резня и бойня Завтра суждена в числе других и вам.
Был вчера на штабу утвержден приказ, Нынче он в деталях доведен до вас, Завтра вы прикажете - и цепь замкнется: Полк пойдет в атаку и падет за час.
Тысяча смертей за шестьдесят минут Ради стратегических штабных причуд - Это, согласитесь, не смешно, полковник, Или - по-английски говоря - not good!
Следует из сказанного мной одно: Нужно из цепочки исключить звено. Именно затем я и позвал вас, сударь, Именно за этим отравил вино.
Что предотвратил я и чего не смог, Чей расчет простителен и чей жесток - Мы обсудим после и не здесь. Прощайте, Яд уже подействовал: зрачок широк.
В путь, мой дорогой, не поминайте злом. Следующий гость уже стучится в дом: Встречу на сегодня я назначил многим И не собираюсь прекращать прием.
*знаю, что щербаков с непривычки туго идет, но если смотреть, то видеоряд прошибает*.
Ну, и для тех, кому мало в голове хаоса - в ролике были работы прибалтийского художника, искать в гугле по тегу "arthur berzinsh". Мозг реально в фарш...
Я просто забираю своих динозавров и выхожу из комнаты
llarko, Отличное описание))) а фонтанка тебе в подпись хорошо разворачивается))) Почему?))) но вот я хотела б так много вставить, а у меня дайри не хотят добавлять ползунки в пост, стирают предыдущие, глюк какой-то))) так что я наверное в комменты поскладирую, ты отпишись тогда что ли, чтоб не засорять себе дискуссии... Я тут музыку тащу)) Так что я никуда не уйду))
А кое-кто по костям моим пройти Мечтает - Бог его прости - Со славою, со славою. При этом скелет несчастный мой Круша как левою ногой, Так и правою.
Он с этою мыслью ходит там И сям, гуляет по гостям, Беседует, обедает. А что я и сам - великий маг И факир - об этом он, чудак, Не ведает.
И весь его клан, и вся родня Ему превратить велят меня И в крошево, и в месиво. Но если уж вправду - кто кого, - То не он меня, а я его - Скорей всего.
И если уж выйдет - быть не быть, - То мне ли его не победить - Капканом ли, обманом ли... Сожгу на огне, затру во льду, Да что я - способа не найду? Да мало ли!
Но осуществить сей трудный план Мешает мне мой премудрый клан - Учители, родители, - Считая, что я его должен в гроб Свести его же путем, и чтоб Все видели.
Ну то есть, чтоб ей, родне моей, Не осрамиться перед всей Державою, державою, Обязан и я публично сам Протопать по его костям Со славою.
Вот так-то мы с ним и ходим друг За другом, желая страшных мук - Как он мне, так и я ему. И можно, прикинув что к чему, Понять, что служим мы одному Хозяину.
О, этот хозяин - ритуал Борьбы, кровавая этуаль Обычая, приличия, Дающего шанс в короткий срок Достичь при помощи крепких ног Величия.
А счастье не здесь, а счастье там, Ну то есть не там, а здесь, но не нам Прельщаться им, пленяться им. А кто не с нами - тот против нас, И мы готовы сей же час Заняться им!
И снова веселый хруст костей Прославит всюду его и моей Всевластие династии. И будет повержен враг и тать, Который осмелится здесь мечтать О счастии.
А счастье не здесь, а счастье там, Ну то есть не здесь, не там и не сям, Ну то есть не им, не вам и не нам... Но где же оно?.. Ах, если бы сам я мог это знать!...
Сто друзейАх, не имейте сто рублей, а сто друзей имейте. И, может быть, зачтется вам когда-нибудь потом. Пока же, как сумеете, себе уразумейте, Что тут не в поговорке суть, а кое в чем другом.
Друзья теперь дешевые, а деньги вздорожали, И любит счет копеечка, и любит счет пятак. Рубли у нас на улицах валяться перестали, Зато друзья, наоборот, лежат, да еще как!
И заимел я сто друзей. А что мне оставалось? И сразу дома у себя поставил круглый стол, И сто приборов на столе на том располагалось, И сто бутылок было там, и рюмок тоже сто.
Мои любезные друзья упрямиться не стали, На приглашение мое кивнули, не чинясь. И все пришли, и все вошли, и жутко натоптали, Разлили враз и чокнулись, и дружба началась.
И сотня тостов прозвучать успела в одночасье, И сотня глоток пела гимн, и не скучал никто. Посуду били щедро так, что, если б это к счастью, Я был бы счастлив тыщу лет, по крайней мере - сто.
Но я все думал и гадал: вот если бы да кабы... И про себя подсчитывал, что вдруг да каждый друг Принес бы мне по сотенке, по сотенке хотя бы!.. И все не мог я сосчитать - захватывало дух.
Перед уходом каждый друг почел первейшим долгом Мне высказать свою любовь и множество похвал, И каждый руку мне сжимал усердно и подолгу. Мне даже стало больно, но я виду не подал.
Я улыбался и в уме хвалил свою проделку. В конце концов и сто друзей довольны были мной, И попросили, уходя, взаймы на опохмелку, И я им выдал по рублю, и сто рублей долой.
Где-то в горах высоких, Или в песках далеких, Билли - один из многих Славных ребят.
К пыли давно привычный, Билли - солдат обычный, Билли - солдат отличный, Бравый солдат.
Билли задачу знает, службу несет. Билли идет, стреляет, смотрит вперед. Билли, большой и сильный, Билли, такой красивый, Билли шагает, Билли поет:
Припев: Good bye, Good bye, my home, Good bye, Good bye, my mammy, Good bye, Good bye, my baby, Good bye, my love!
Сколько деньков проплыло, Сколько годков пробило, Сколько красоток было - Не сосчитать! Эти красотки, Билли, Впрочем, тебя любили Очень, теперь забыли, Впрочем - плевать.
Тропы твоих колоний зовут вперед. Строки твоих симфоний ветер орет. Танки грызут планету, Янки идет по свету, Янки стреляет, янки поет:
Припев: ...
Где вы, подружки Билли? Зря вы его любили. Билли лежит в могиле, Плачьте навзрыд. Бывший лихой любовник Билли, почти полковник Билли - теперь покойник, Билли убит.
В краю чужом убили Билли - и вот: В строю на месте Билли Томми идет. Томми, большой и сильный, Томми, такой красивый, Томми шагает, Томми поет...
никакой системы. просто многа песен))). буду таскать понемножку.
ЗаклинаниеНе ангел я, но врать не буду: Земля ничья, ходи повсюду. Везде узришь простор вольготный. Чуждайся лишь тропы болотной.
Она для хилых - смерти злей. Не в наших силах ладить с ней.
Любой из нас на ней бесславно Погибнет враз, а ты - подавно. Не там свернгшь, фонарь уронишь, Тонуть начнгшь - и весь утонешь.
Беги оттуда, робок, нем. Иначе худо будет всем.
Ходи, где зной тяжгл как бездна. Ходи, не стой, тебе полезно. Ходи, где снег блестит жемчужно. Ты человек, тебе не чуждо. Ходи, где лен, ходи, где маки. Ходи с бубгн, ходи во фраке. Сердца буди порой дремотной. Но не ходи тропой болотной.
В азроплан залезь не глядя. Начни роман со слов "Мой дядя". Луди, паяй, чуди безбожно. Но не гуляй, куда не можно.
Главней запрета в мире нет. Уверуй в это с юных лет.
Не презирай ни Альп, ни Кента. Обшарь Китай, вернись в Сорренто. Мадридский двор смени на скотный. Но дай отпор тропе болотной.
Честн\ое слово, только так. Спроси любого, скажет всяк.
Никто не враг твоей свободе. На твой очаг ничто в природе Воды не льгт в ущерб горенью И не зовгт тебя к смиренью. Наоборот - очнись, развейся, Возьми расчгт, влюбись, напейся, Рискуй добром, теряй здоровье - Всг при одном простом условье...
Но ты, ни в грош его не ставя, Опять идешь, куда не вправе: Среди трясин, во мгле болотной, Совсем один, как зверь голодный.
Чуме подобный, злобный зверь. Антропофобный, злобный зверь. На все способный, злобный зверь.
Ни на чью не посягну честь, Не точу ни на кого меч, Но одна мечта во мне есть, Распрекрасная из всех мечт. День за днем она растет вширь, Я ей раб, и я же ей царь. Это с виду только я - хмырь, Нагоняю на людей хмарь.
А на деле я хочу смочь Улететь от здешних мест прочь. Я гляжу все время вдаль, вдаль, Но от сюда не видать. Жаль. Улететь хочу, как в том сне, - По веленью колдовских чар. Самолет не подойдет мне, Мне воздушный подойдет шар.
А мне люди говорят: "Брось! Ну куда тебе на шар влезть! Все ты как-то от других вкось. А ведь сам - не Бог весть кто есть. Ты для нас, - говорят, - вообще ноль! Ишь, удумал про чего петь! На шарах летать - дурак, что ль? На-ка, вот, тебе трамвай, едь!"
И несет меня трамвай вдаль, И грызет меня печаль-грусть, - Не туда, куда хочу, жаль! Ну да что ж, куда-нибудь, пусть! Вы ж, мадам, не лейте слез здесь. Как-нибудь не пропаду там. И вообще я не умру весь. Разве только - от любви к вам.
Даже если расшибусь вдрызг, Отыщу среди живых щель, Распадусь на миллион брызг, Хоть одна, да попадет в цель. И летит трамвай во весь пар. И пускай летит, и пес с ним! А я все так же помню свой шар И по-прежнему хочу в Крым.
В белой мгле ледяных высот я искал себя, с фонарем и без; но нашел только лед и лед, неподвижный хлад, точно взгляд с небес. Видел я отраженный луч, ото льда летящий назад к звезде, видел тьму облаков и туч... Но себя, увы, не нашел нигде.
В теплый мрак океанских вод я проник затем, не сомкнув ресниц. Там, дивясь, созерцал полет узкокрылых рыб - точно бывших птиц. Слышал смех голубых наяд, тяжело звучащий в глухой воде, видел прах боевых армад... Но себя, увы, не нашел нигде.
В недра, вниз, в глубину, под спуд - я пробрался, но обнаружил там только склад разноцветных руд, нитевидный блеск, молибден, вольфрам. Встретил глину, песок, гранит, но себя опять не нашел нигде. Словно я - неизвестный вид, словно нет меня ни в какой среде...
И тогда, предоставив сну продолжать все то, что и было сном, я раскрыл наугад одну из старинных книг, иностранный том. Не вникая - какой тут прок, что за том в руках и о чем глава, взял я первые буквы строк и, сложивши их, получил слова.
Был в словах заключен приказ, я тебе его пропою сейчас: "Find yourself in а looking - glass, in а looking - glass, in а looking - glass"
*это не то, чтоб перевод, это как я воспринимаю, наверное))) - найдешь себя, смотря в зеркало.
Мне ничего не надо. Монета есть, магазин под боком. Правда, закрыли ближний, так это ладно, схожу в соседний. Я ни рубля не должен собесу, рано пока по срокам. Я военкому без интересу, мой формуляр - последний.
Дали квартиру в центре района, с библиотекой рядом. В двух остановках от стадиона, ровно напротив клуба. Из дому выйдешь - сразу культура, передом, а не задом. Слева скульптура, справа скульптура, посередине клумба.
В библиотеке библиотекарь - мне не чета, вестимо. Я-то, понятно, токарь да пекарь, что голова что шляпа. А он прочёл все книги, сидит он строго, глядит он мимо. Прямо король гишпанский, завлит губернский и римский папа.
Знает он всякий косинус-синус, разные там науки. Может помножить минус на минус, а получить не минус. Мой формуляр - последний. Хурму и фиги - в мои ли руки? Раз он король гишпанский, ему и книги. А я подвинусь.
Пляшут на Солнце протуберанцы, зло прекословит благу. А у гишпанцев - гордость, гишпанцы злу отвечают: не-а! Где-то кому-то камень на шею - и в ледяную влагу. А надо всею Гишпаниею безоблачное небо.
К вам, кабальерос, я не полезу в храм со своей обедней. Книга здоровью малополезна, в ней и микроб и вирус. Множьте там сами крокус на фикус. Мой формуляр - последний. Маслом их мажьте, чикос-амигос, ешьте, а я подвинусь.
Мне ничего не надо. В квартиру въехал, обои клею. Хлеба до завтра хватит, кефиру вдоволь, стреляться глупо. Из дому выйду, гляну, моргая, встану - и прямо млею. Слева скульптура, справа другая. Посередине клумба.
Любовь, как истина, темна и, как полынь, Горька. И соль все солонее с каждым пудом. Пора менять пейзаж. Нельзя же быть верблюдом Весь век, ad finem, до последнего "аминь".
Конца не будет череде ученых книг. Словарь в пустыне - невеликая подмога. Блажен, кто духом тверд и в истину проник. Но истин много, много...
Порой фортуна предо мною, как во сне, Встает - и вижу, что глаза ее незрячи. Дразня обилием, из года в год богаче, Ее сокровища подмигивают мне.
Краду!.. В наш век один ленивый не крадет. Беру запретный плод и звонкую монету. Слепа судьба и даже ухом не ведет. Но счастья нету, нету...
"Воспрянь, - внушает мне мой ангел-проводник, - Терпи, полынь пройдет, начнутся цикламены. Равно полезен мед любви и яд измены Тому, кто духом тверд и в истину проник."
"Ты прав, - киваю я, - измена пустяки. Любовь важней, но и она трудов не стоит..." И взор мой весел, и стопы мои легки. Но сердце ноет, ноет...
Ах, оставьте вашу скуку! Я не верю в вашу муку. Дайте руку, дайте руку и забудьте про мораль. Повернитесь вы к окошку, там увидите дорожку, где уходит понемножку восемнадцатый февраль.
Я скатился со ступенек, был букет, остался веник. Нету денег, нету денег и не будет, как ни жаль... Вы прекрасны, дорогая! Я восторженно моргаю, но попутно прилагаю восемнадцатый февраль.
Восемнадцатая вьюга вновь меня сшибает с круга. Восемнадцатой подругой вы мне станете едва ль. Пусть меня не хороводит ваша ласка в непогоде. Я и рад бы, да уходит восемнадцатый февраль.
Вот такой - не по злобе я, просто стал ещё слабее и прикинулся плебеем, романтичный, как Версаль. А тонуть я буду в спирте... Дорогая, вы не спите? Я уйду, вы мне простите восемнадцатый февраль.
А зачем же нам тоска-то? А весна уже близка так. А достать бы нам муската и разлить его в хрусталь! Я все раны залатаю, я растаю, пролетая, я дарю вам, золотая, восемнадцатый февраль.
Все скрылось, отошло, и больше не начнется. Роман и есть роман, в нем все как надлежит. Кибитка вдаль бежит, пыль вьется, сердце бьется, Дыхание твог дрожит, дрожит, дрожит.
И проку нет врагам обшаривать дорогу, Им нас не отыскать средь тьмы и тишины. Ведь мы теперь видны, должно быть, только Богу. А, может, и ему - видны, да не нужны.
А где-то позади за далью и за пылью Остался край чудес. Там человек решил, Что он рожден затем, чтоб сказку сделать былью. Так человек решил. Да, видно, поспешил.
И сказку выбрал он с печальною развязкой И призрачное зло в реальность обратил. Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой, Да слишком много дел, и слишком мало сил.
А мы все мчимся вдаль, печаль превозмогая, Как будто ничего еще не решено, Как будто жизнь прожив и все-таки не зная, Что истина, что нет, что свято, что грешно.
И бесконечен путь, и далека расплата. Уходит прочь недуг, приходит забытье. И для меня теперь так истинно, так свято Чуть слышное в ночи дыхание твое.
Вчера, и сегодня, и завтра, и после, почти незаметно, Всегда неизменно, почти не начавшись, кончаются сроки. Суда уплывают, почти не дождавшись попутного ветра. В далекие дали они уплывают, почти не разведав счастливой дороги.
Они исчезают, становятся сказкой, становятся пылью. Но долгое время мне видятся в дымке их белые крылья.
Вчера, и сегодня, и завтра, и после, покуда живется, До синего неба, до самого края, до цели заветной, Всегда неизменно, куда - неизвестно, покуда плывется, Плывите-плывите!.. А я вам желаю счастливой дороги, попутного ветра!
И пусть вас почаще обходят ненастья, и бури жалеют, И пусть ваши крылья все выше взлетают, все ярче белеют.
Мы свиделись с вами в гостях у какого-то странного века, И нынче меж нами обряды, обеты, законы, запреты... Мы были чужими, мы стали друзьями... Попутного ветра! И пусть вас минуют жестокие штормы, подводные камни и прочие беды!
Плывите-плывите, и пусть ничего не осталось в залоге. Мы были друзьями, мы стали чужими... Счастливой дороги!
И пусть разделяют нас время, и даже - различная вера. Но где-то в тумане, в той дымке, где с небом сливается море, Быть может, однажды, внезапно дождавшись попутного ветра, По странным законам, по вечным, мы встретимся снова, мы свидемся вскоре... Мы встретимся с вами, мы были чужими, мы были друзьями... Счастливой дороги! Плывите, плывите, мы станем другими, мы встретимся с вами... Попутного ветра!..
Теперь на пристани толпа и гомонит, и рукоплещет: Из дальних стран пришел корабль, его весь город ожидал. Горит восторгом каждый лик, и каждый взор восторгом блещет, Гремит салют, вздыхает трап, матросы сходят на причал.
Сиянье славы их слепит, их будоражит звон регалий, У них давно уже готов ошеломляющий рассказ, Как не щадили живота и свято честь оберегали, И все прошли, и превзошли, и осознали лучше нас.
Ты знаешь, я не утерплю, я побегу полюбоваться. Я ненадолго пропаду, - я попаду на торжество. Ну сколько можно день и ночь с тобою рядом оставаться? И любоваться день и ночь тобой - и больше ничего!
Ведь мы от моря в двух шагах, и шум толпы так ясно слышен. Я различаю рокот вод, я внемлю пушечной пальбе, А ты смеешься надо мной, ты ешь варение из вишен И мне не веришь ни на грош, и я не верю сам себе.
Вот так идет за годом год. Вокруг царит столпотворенье. И век за веком растворен в водовороте суеты. А ты ужасно занята, ты ешь вишневое варенье. И на Земле его никто не ест красивее, чем ты.
Изгиб божественной руки всегда один и вечно новый, И в ложке ягодка блестит, не донесенная до рта... Не кровь, не слезы, не вино - всего лишь только сок вишневый, Но не уйти мне от тебя и никуда, и никогда.
Во славу Греции твоей и всех морей вокруг- Десятикрылый наш корабль мы назовем "Арго". Покинем здешние снега и поплывем на юг. Я буду править кораблем. Ты будешь петь, Марго.
По дивным песенкам твоим, которым сто веков, По дальним картам тех земель, где что ни шаг, то миф, Я наконец - то изучу язык твоих богов, Его хрустальные слова и золотой мотив.
Вода, в которой , как тростник, архипелаг пророс, Блаженством нас не одарит, но не казнит зато. Она без крови горяча и солона без слез. Ей не помеха наша жизнь. Ей наша смерть - ничто.
Кончался август, был туман, неслась Галактика. По речке плыл катамаран, кончалась практика. А мы навстречу по реке шли на кораблике И рассуждали о грехе и о гидравлике.
Сердечный гам, словесный хлам, ни слова в простоте. С катамарана люди нам кричали "Здравствуйте!" Дай Бог вам счастья или чуда за скитания! Но вы туда, а мы оттуда. До свидания.
Добра пора, туман - труха, вода мудра в реке. А что мы смыслили в грехах, а что в гидравлике? Да, ни словечка в простоте, моя прекрасная! Какая чушь, зато хоть тема безопасная.
Мы все поймем, мы обойдем и впредь условимся. А то за старое начнем - не остановимся. Грехи - как камни из реки, сосет под ложечкой. Не отпускай мне все грехи, оставь немножечко.
Дал течь кораблик, стал тонуть, стоял и протекал. Мы все спасались как-нибудь, кончалась практика. Я ж отпустил синицу вновь, ловя журавлика. Вот весь и грех, и вся любовь, и вся гидравлика.
Зачем, чего там объяснять, давно все понято. И неудобно как-то ждать, когда прогонят-то. Тони, корабль, лети, журавль, а мы бескрылые. Сокрой, туман, катамаран, прощайте, милые!
Что отнято судьбой, а что подарено, - В конце концов не все ли мне равно? Так странно все, что было бы, сударыня, Печально, если б не было смешно.
И я не тот, ничуть не лучше всякого, И вы не та, есть краше в десять раз. Мы только одиноки одинаково, И это все, что связывает нас.
Когда один из нас падет, поверженный, Другой - и не заметит впопыхах. Зачем же я пред вами, как помешанный, И слезы лью, и каюсь во грехах?
Зачем дрожу, зачем порхаю по небу, И жду чудес, и все во мне поет?.. Зачем, зачем... Пускай ответит кто-нибудь, Конечно, если что-нибудь поймет...
Простите мне, что диким и простуженным Ворвался к вам средь зимней тишины. Не то беда, что я давно не нужен вам, Беда - что вы мне тоже не нужны.
И все ж - сама Судьба с ее ударами, Капризами и ранами потерь, - Ничто пред блеском ваших глаз, сударыня, Он светит мне, особенно теперь,
Теперь, когда невзгоды приключаются Все чаще, все смертельней бьют ветра, И кажется, что дни мои кончаются, И остаются только вечера...
Сияйте ж мне, покуда не отмечено Печатью лет ни сердце, ни чело... И, видит Бог, сказать мне больше нечего. Да больше - и не скажешь ничего.
На всей земле - 1Без цели, без дорог, сквозь сумерки Земли Ведет нас скорбный Бог, весь бледный от любви. Наш путь лежит мо мгле и тянется в туман. Он вьется по холмам, петляет тут и там... А между тем на всей Земле, на всей Земле Не хватит места нам.
Но где-то за холмом - разгадка тайн Земли, Как птица, бьет крылом в сиянье и в пыли. И блещет на крыле то слава, то смола, То пламя, то зола ссыпается с крыла... А между тем - на всей Земле, на всей Земле Не будет нам тепла.
И каждый поворот мы помним до седин. И тяжкий мрак болот, и гордый блеск вершин, И спящий на заре в долине темный храм, И нечто, в глубине таящееся там... А между тем на всей Земле, на всей Земле Не выйдет счастья нам.
-
-
15.03.2013 в 12:24-
-
16.03.2013 в 00:08Трубач
Аллилуйя
Люди сухопутья
Под знаменем Фортуны
-
-
16.03.2013 в 21:30вот черт знает. тебе подходит, да, но я как-то и не подозревала)))
как вообще зацепила? Это сложная история))) Я сохраняла фик Nyctalus по Дозорам, а у нее к каждой главе был музыкальный эпиграф))) И там несколько песен Щербакова)) Мои две самые любимые это Австралия и Фонтанка
-
-
16.03.2013 в 21:58а фонтанка тебе в подпись хорошо разворачивается)))
у меня связью с питером всплывает еще тарантела, хотя она не то чтоб про питер)))
но вот я хотела б так много вставить, а у меня дайри не хотят добавлять ползунки в пост, стирают предыдущие, глюк какой-то))) так что я наверное в комменты поскладирую, ты отпишись тогда что ли, чтоб не засорять себе дискуссии...
моя любимая под знаменем фортуны. много лет. ага, я знаю, что это говорит обо мне лично, но мне как-то близко)))
Тарантелла
Щит и меч
Свидание с полковником
Ad Leuconoen
-
-
16.03.2013 в 22:18*знаю, что щербаков с непривычки туго идет, но если смотреть, то видеоряд прошибает*.
Ну, и для тех, кому мало в голове хаоса - в ролике были работы прибалтийского художника, искать в гугле по тегу "arthur berzinsh". Мозг реально в фарш...
-
-
16.03.2013 в 22:25а фонтанка тебе в подпись хорошо разворачивается)))
но вот я хотела б так много вставить, а у меня дайри не хотят добавлять ползунки в пост, стирают предыдущие, глюк какой-то))) так что я наверное в комменты поскладирую, ты отпишись тогда что ли, чтоб не засорять себе дискуссии... Я тут музыку тащу))
-
-
16.03.2013 в 22:29ну. у меня развернулась)))
Вместо того, чтоб гнить в глуши,
дыры латать, считать гроши,
можно, пожалуй, шутки ради
что-нибудь сделать от души.
а она вообще фандомная такая песенка))))
Фонтанка
и... тоже фандомная)))
А кое-кто по костям моим
Сто друзей
Билли
-
-
16.03.2013 в 22:52-
-
17.03.2013 в 02:58Заклинание
Крым-2
В белой мгле ледяных высот...
Райцентр
Любовь, как истина...
-
-
17.03.2013 в 03:17-
-
17.03.2013 в 14:22-
-
17.03.2013 в 15:0418-й февраль
Кибитка
Прощальная - 2
Вишневое варенье
Во славу Греции твоей и всех морей вокруг
-
-
17.03.2013 в 17:19Кораблик (Студенческая прощальная)
Ковчег неутомимый
Прощание славянки
Романс - 2
На всей земле - 1
Descensus ad Inferos
-
-
17.03.2013 в 17:21-
-
18.03.2013 в 09:45-
-
18.03.2013 в 13:09llarko.diary.ru/p186260348.htm&from=0#630370836